Екатерина Лунная - Наперсница[СИ]
— Расскажи… об Аароне. Почему ты… Какой он?
— Классный мужик, — с нарочитым энтузиазмом поддержала тему верная подруга. — Честно говоря, лучший из всех, кто у меня был. Ты помнишь, я говорила, что чуть было замуж не выскочила?
— Да… Ты, кажется, передумала?
— Точно, передумала. Он, жених мой, был мямлей и тюфяком, а я как–то поздновато поняла, что мне нужен совсем другой типаж. Ну, понимаешь, командир, такой, чтоб мне спуску не давал. Таких я не встречала. А тут — Аарон. Помнишь, как мы с ним впервые встретились?
— Да, — я улыбнулась воспоминаниям, — он подумал, ты пьяная…
— И называл меня цветочком, да! Знаешь, это так бесило! А потом… Шани! Смотри на меня! Шани, помнишь? Ты у него птичкой была.
Да, он меня так называл… И я подумала, что красивей его мужчины не видела. И даже забыла про своего жениха, а тот оказался совсем близко… Как странно знать, что у него уже были жены и даже есть дочь. Наверное, у нее папин характер, хотя нет, лучше — нос… очень аристократичный нос, для девочки как раз. Я бы ее научила играть на фортепиано и читала с ней книжки о том, как прекрасную принцессу похитил огромный дракон и обещал на ней жениться… заточил ее навечно в пламени пожара, где сверкают молнии и всегда, всегда идет дождь, но огонь никак не гаснет…
— Шани! Шани, смотри на меня, открой глазки! Смотри!
— Я хочу спать.
— Шани, пожалуйста, посмотри на меня! Не надо спать, помнишь, ты поговорить хотела? Я рассказывала об Аароне!
Я с трудом открыла слезящиеся глаза, остановила мутный взгляд на лице Ирры. Мне кажется, или оно мокрое? Облизнув потрескавшиеся губы, поняла, что дождя нет, и я снова в огне, и нигде нет выхода, везде огонь, огонь.
— Шани! — меня мотнуло, плечи осекло уже привычной болью — там разливались синяки. — Шани, милая, солнышко, открой глазки!
— Я открыла…
— Нет, посмотри на меня, ну же!
Посмотрела. Действительно, были закрыты. Но как же хочется спать! Нет сил противиться…
— Шантель Роалин Эмброуз! — рявкнула Ирра странно высоким, ломким голосом. — Сейчас же приди в себя, аристократка долбанная! Ты сильная, ты же всегда была сильной и терпеливой, так потерпи еще немного!
Последние слова немного разогнали туман в голове. Я — аристократка.
— Дочь предателя… — пробормотала я.
— Да хоть сын президента! Какая на хрен разница, кто твой отец? Ты же не такая!
— А он воевал, — возразила бессвязно, — Император милостив… А мама… Дочь предателя…
На щеку капнуло что–то и скатилось по скуле вниз. Неужели все–таки дождь? Я открыла глаза. Темные небеса хранили всю влагу при себе, не тратя на осадки. Тогда что это было?
Ирра склонилась надо мной, ее тревожное лицо прямо над моим, и еще одна капля сорвалась с ее ресниц.
— Это ты плачешь? — сердце защемило, словно предчувствуя величайшую беду. — Ирра?
Что должно было случиться, чтобы она проронила слезу?
— Шани, только не спи, пожалуйста! — взмолилась она хрипло. — Я же не могу одна, только с тобой, слышишь? Ты должна быть сильной, должна быть рядом со мной! Шани!
Я улыбнулась.
— Конечно, рядом… как там Дрокк?
— Он уже… он не дышит. Сердце остановилось. Еще где–то час назад.
Час назад? Но сколько уже прошло, я не понимаю, вроде бы только минуты, однако… Дрокк.
— Но как же, — горло сдавило горьким спазмом, пришлось замолчать. Ирра плакала, я тоже не смогла сдержать слез. В прошлый раз за меня вступился, отвлекая внимание врага, тот гвардеец, как же его звали… Это ужасно несправедливо, что я не могу даже вспомнить имени моего спасителя, того, что отдал свою жизнь за мою! А ведь он тоже, как и Дрокк, меня совсем не знал, только следовал приказу — охранять. Неужели когда–нибудь и имя Дрокка сотрется из памяти, забудется, уйдет в глубину, припорошенное повседневными, более важными заботами? Нет–нет, нельзя так, словно бы я более важна, чем он! Я должна на всю жизнь его запомнить и ежедневно благодарить, что все еще дышу, смотрю на мир, хожу по этой земле!
— Горт! — выкрикнула я. — Дагорт!
— Что?
— Так его звали, гвардейца в овраге! Он сказал, что вернется, но его ранили, и он не мог… Он увел погоню в сторону, дал мне спастись.
— Это… достойный поступок, — глухо пробормотала Ирра.
— И Дрокк, он тоже, он отвлекал зверя от нас с тобой, дал нам время, чтобы уйти.
— И я тебя задержала.
Я вцепилась мертвой хваткой в руку Ирры. Та смотрела в сторону.
— Что ты сказала?
— Говорю, что задержала тебя. Надо было бежать, а я все хотела геройствовать. И вот результат.
— Ирра, знаешь, подумала сейчас, — перебила я, — надо что–то сделать, чтобы запомнить его, Дрокка. Его имя, то, что он для нас сделал.
— О чем ты? — отвлеклась от мрачных мыслей подруга.
— Не знаю, как… понимаешь, я чуть не забыла имя того гвардейца леди Ивонн. Это ведь неправильно, он мне спас жизнь, а я забыла. Давай что–нибудь придумаем…
Надо записать где–нибудь, или вспоминать каждый день, чтобы за рутиной не потускнел его поступок, или рассказать о нем всем–всем… Почему же Ирра ничего не предлагает? И почему я опять чувствую на лице ее слезы?..
Ах, нет, это всего лишь дождь. Ирра ведь сильная, она почти никогда не плачет. Она только спасает нас всех.
— Ирра, — позвала я шепотом и, не дожидаясь отклика, произнесла: — спасибо тебе!
Хлынул дождь, и взметнулось негасимое пламя, окружая меня со всех сторон. Но в этот раз я не стала ждать, пока кто–нибудь придет, а, стиснув зубы, шагнула прямо в огонь. Он принял меня, и почему–то не возникло ни одной мысли о том, что это стихия войны, неженская, она под покровительством Бога–сына. Я думала, что все стихии родны друг другу и связаны, как родные братья и сестры. И я непременно найду дорогу даже через огонь.
Ступни обжигало, руки покрылись волдырями. Раненая нога подвернулась, и я с криком упала в серый пепел.
Эта ночь была единственной, наполненной более–менее связными мыслями. Все последующие моменты просветления ограничивались минутой–другой, да и тогда доверять собственным глазам было бы опрометчиво.
В бреду я снова очутилась в Хальборе, видела горящего заживо Дрокка, лорда Эверда со стрелой в спине — его тщилась перевернуть маленькая белокурая девочка с идеальным носом. Мне пришлось прятаться от гвардейцев в овраге, но сквозь укрывавшую убежище листву видела, как над городом летает с диким хохотом моя подруга, посылая с пальцев миниатюрные смертоносные молнии. Ее за шиворот держала гигантская рука, но она не замечала этого и продолжала искренне веселиться.
